Бои за моонзундский архипелаг. Книга памяти и славы

В августе 41-го. Путешествие на остров Сааремаа

Остров Сааремаа в современной России известен не многим. А между тем исторически он сыграл для нашей страны очень важную роль в обеих мировых войнах XX века. Роль, увы, необоснованно забытую в летописях и исторических учебниках великой державы… В канун 76-летия первых бомбардировок Берлина мы отправились за рулем нового Skoda Kodiaq на Сааремаа, чтобы найти то самое место, откуда в августе 41-го советские летчики провели самую дерзкую и отчаянную операцию первого года великой войны

текст: Владимир Маккавеев / фото: автора и Skoda / 04.08.2017

Как добраться до острова Сааремаа

Чтобы на машине добраться из России до острова Сааремаа (или о. Эзель, как его именовали прежде), нужно преодолеть российско-эстонскую границу и пересечь практически всю прибалтийскую страну. Именно граница в большинстве случаев служит определяющим фактором при планировании маршрута в Эстонию. Переходов не так много, однако подъезды к ним заставляют задуматься... Если ехать из СанктПетербурга, то кратчайший путь лежит через Ивангород и Нарву и далее - вдоль балтийского побережья на Таллин. Однако нарвский переход сегодня сильно загружен, здесь можно простоять много часов, поэтому некоторые питерцы предпочитают делать крюк и въезжать в Эстонию через один из свободных в будние дни псковских КПП. При старте из Москвы псковский вариант тем более оптимален, но тут возникает другой вопрос: как лучше добраться до Пскова - по «ленинградке» или «новой Риге». Прежде этот вопрос не стоял: скоростное Новорижское шоссе однозначно делало южный маршрут быстрее северного. Однако в этом году глобальная перекладка дорог в окрестностях Великих Лук, бесконечные ремонты вдоль границы с Латвией и новые скоростные участки платной трассы М11 практически уравняли по времени и трудозатратам два этих маршрута.

От псковского КПП «Шумил кино» до Виртсу, откуда отправляется паром на острова Моонзундского архипелага, остается проехать всего 300 км, но с учетом провинциальных эстонских дорог и ограничений скорости этот путь растянется минимум на четыре часа, а то и больше, поскольку в нескольких километрах от Виртсу вас ждет еще один масштабный дорожный ремонт с реверсивным движением. Этой вынужденной остановкой можно воспользоваться, чтобы купить с телефона или планшета электронный билет на паром до Куйвасту (www.praamid.ee). Операция нехитрая, однако позволит существенно сэкономить время на стоянии в очередях в кассу и на погрузку. Счастливые владельцы электронных билетов проезжают без очереди и по отдельным полосам. Распечатывать билет не нужно, система сама считывает номер автомобиля. В случае же опоздания электронный билет автоматически пролонгируется на следующий паром, которые ходят с интервалами в среднем от 40 минут до часа.

Паромная переправа на остров Муху занимает около 25 минут. За это время можно сытно перекусить в весьма приличном кафе на средней палубе или полюбоваться видами Моонзундского пролива - того самого, где осенью 1917 года принял свой последний бой Русский императорский флот.

МООНЗУНД

яния России и Германии в Первой мировой войне были ожесточенные бои на Балтике. К чести пережившего позор Цусимы русского флота, с 1914 по 1917 г. кайзеровским линкорам так и не удалось полностью утвердиться на Балтике. Это стало возможным благодаря мудрым действиям командующего Балтфлотом вицеадмирала фон Эссена и батареям мыса Церель на острове Эзель. Драматические события, которые разворачивались в этих местах, позднее были описаны в романе Валентина Пикуля «Моонзунд» и экранизированы в одноименном советском фильме с Олегом Меньшиковым, Евгением Евстигнеевым, Николаем Караченцовым и Валерием Гостюхиным в главных ролях. Полуостров Сворбе с мысом Церель, глубоко выдающимся в Ирбенский пролив, стал ключевой русской позицией в обороне Рижского залива. Здесь среди заросших травой песчаных дюн и сегодня стоят бетонные основания орудий знаменитой 43-й батареи, которой командовал старший лейтенант Бартенев, ставший прообразом пикулевского старлея Артеньева.

Своей кульминации бои за архипелаг достигли в октябре 1917-го.

Развязка наступила 16 октября в проливе Моонзунд: немцы прорвались в вожделенный Рижский залив, но, несмотря на поражение, второй Цусимой Моонзундское сражение для России не стало, скорее наоборот.

По итогам операции немецкий флот занял Рижский залив и Моонзундский архипелаг, но это стоило ему девяти потопленных кораблей и фактической утраты боевых возможностей на целый год, в то время как российский флот потерял лишь два корабля. Одним из них, правда, оказался эскадренный броненосец «Слава», затопленный в фарватере Моонзунда, всего в полутора километрах южнее маршрута парома, который везет наш Kodiaq на остров Муху.

Броненосец «Слава» был затоплен в Моонзунде всего в 1,5 км от того места, где проходит паром. В 1930-х гг. эстонцы разобрали «Славу» на металлолом

Муху, третий по величине из островов Моонзундского архипелага, на машине пересекается минут за 15–20. Но если есть желание полюбопытствовать и окунуться в быт и историю острова, можно по дороге заглянуть в музей под открытым небом - старинную эстонскую деревню Когува.

Погрузка и разгрузка парома занимает считанные минуты

2,5-километровая дамба соединяет Муху с Сааремаа - самым крупным островом Моонзунда. На то, чтобы объехать и осмотреть лишь основные достопримечательности Эзеля - метеоритный кратер Каали, старинный мельничный комплекс Англа, высокие скалы полуострова Панга и, конечно же, русские батареи на мысе Церель - потребуется по меньшей мере несколько дней. Не говоря уже о самой столице острова - словно сошедшем со страниц американских романов XIX века удивительно милом городке Курессааре с его средневековым замком, в донжоне которого размещается музей советской оккупации. Но нас сегодня больше интересуют не туристические достопримечательности Сааремаа, а забытый всеми полевой аэродром в 10 км к северо-западу от Курессааре…

«МОЕ МЕСТО - БЕРЛИН...»

После падения батарей Цереля русские, вернее, теперь уже советские войска вернулись на Сааремаа лишь незадолго до начала Второй мировой войны, накануне присоединения Эстонии к СССР. На Цереле начали возведение новых батарей, а на окраине деревушки Когула был построен полевой аэродром «Кагул» (как именовали его в советских военных документах), которому в конце лета 1941-го суждено было вписать одну из самых славных страниц в безрадостную историю первого года Великой Отечественной войны...

Остров Сааремаа - достопримечательности

Величественный замок Курессааре

Еще в конце огненного июля 1941-го нарком ВМФ адмирал Кузнецов неожиданно доложил Сталину о возможности осуществить с острова Эзель бомбардировку Берлина. От Сааремаа (который к тому моменту оказался уже в глубоком тылу вермахта, но все еще не был занят немцами) до столицы Германии по прямой через Балтику было всего 850 км, что теоретически позволяло бомбардировщикам ДБ-3 долететь до Берлина и вернуться назад. На фоне краха Красной армии идея бомбардировки Берлина в августе 41-го выглядела фантастической и привела Сталина в восторг. На Сааремаа срочно перебросили 1-й минно-торпедный авиаполк ВВС Балтфлота полковника Преображенского: спешили, поскольку немцы могли со дня на день вспомнить про опрометчиво забытый ими у себя в тылу остров.

Деревянные домики столицы Сааремаа словно сошли со страниц романов XIX века

Вечером 7 августа 11 ДБ-3, натужно разогнавшись по грунтовой полосе «Кагула», поднялись в балтийское небо и устремились на запад - навтречу закатному солнцу. Часть из них сбились с курса, отбомбившись в итоге по Кенигсбергу и Кольбергу: слишком сложной была навигация в темном как смоль балтийском небе. Но четыре ДБ-3 группы полковника Преображенского (ведомые: капитаны Гречишников, Плоткин и лейтенант Дашковский) к 1:30 ночи вышли к предместьям Берлина и с высоты 5500 метров обрушили на беззаботно освещенную столицу вермахта первое в истории Отечественной войны оружие возмездия. «Мое место Берлин! Задание выполнил. Возвращаюсь!» - через несколько минут передал на базу стрелок-радист Преображенского Владимир Кротенко. Все 11 самолетов действительно благополучно вернулись. А утром ошарашенные немцы объявили по радио, что «до 150 британских самолетов пытались ночью бомбить Берлин». Но это было только начало... За месяц, с 7 августа по 5 сентября 1941-го, пока части вермахта рвались к Москве, летчики КБФ совершили с Сааремаа девять налетов на Берлин. Выполнив в общей сложности 88 боевых вылетов, они сбросили на столицу рейха 620 (21 тонну) бомб. Пятерым летчикам полка во главе с Преображенским и пятерым пилотам дальней авиации Ленинградского фронта было присвоено звание Героя Советского Союза...

Церковь, где в августе 41-го размещался КП Преображенского

Так почему же героическая эпопея бомбардировок Берлина с острова Эзель в августе-сентябре 1941-го оказалась столь несправедливо забытой советскими историками? Официального ответа на этот вопрос нет до сих пор. Но, думается, ключевую роль в этом сыграли два трагических факта. Первый из них полностью на совести «отца народов»: почувствовав вкус первой победы, Сталин стал требовать, чтобы бомбардировщики вылетали на Берлин, имея под фюзеляжем вместо 750 кг минимум по тонне бомб. ДБ-3 с изношенными моторами, да еще и с грунтовых полос «Кагула» и соседнего аэродрома «Астэ» поднять такой вес были не в состоянии. Но Сталин, как известно, лучше всех разбиравшийся в авиации, отправил на Сааремаа главного испытателя ВВС Владимира Коккинаки с категорическим приказом «заставить моряков взлетать с тонной под брюхом». Результат: два разбитых при попытке взлета самолета и сгоревший экипаж - таких потерь за один день полк Преображенского не нес даже в небе над Берлином. Неудивительно, что о героической эпопее Сааремаа после войны в СССР предпочитали не вспоминать. Тем более что часть летного и технического состава аэродрома не смогли даже вывезти с острова: к середине сентября на Эзеле не осталось ни самолетов, ни топлива. Судьба оставшихся на Сааремаа неизвестна до сих пор. 4 октября 1941 г. с Эзеля пришла последняя радиограмма: «Радиовахту закрываю, иду в бой, последний бой... Прощайте, прощайте». В 16:10 связь с героическим гарнизоном острова прекратилась навсегда.

Полковник Преображенский и его штурман капитан Хохлов

Флагманский штурман полка капитан Хохлов в своем ДБ-3

ЭПИЛОГ

Вопреки ожиданиям, найти тот самый полевой аэродром «Кагул» оказалось не так уж сложно. Помогла сохранившаяся на кромке леса бетонированная послевоенная взлетная полоса советской реактивной авиации. Но от самого полевого аэродрома 1941 года, ВПП которого располагалась на этом же поле чуть левее, конечно же, ничего не осталось. Разве что стоявшая на краю «взлетки» старая церковь, в которой в августе 1941-го размещался КП Преображенского. Именно тогда с храма сняли купол, чтобы бомбардировщики на задевали его при взлете и посадке. До развала СССР в память о героических событиях 1941-го на этом поле хотя бы стояла памятная бетонная плита. Но после обретения независимости эстонцы сломали ее и оттащили куда-то в лес. Местные жители признавались, что натыкались на нее пару раз, но так и не смогли вспомнить, где именно... Единственный памятник героическим летчикам, летавшим с Сааремаа бомбить Берлин в августе 41-го, нам удалось отыскать на кладбище Когула, где в братской могиле захоронены несколько экипажей, разбившихся при взлетах и посадках. В числе прочих на сером камне зачится и фамилия лейтенанта Николая Дашковского - командира одного четырех экипажей, сбросивших в ночь на 8 августа 1941-го первые бомбы на Берлин. Возвращаясь из очередного полета, его ДБ-3 совсем чуть-чуть недотянул до полосы «Кагула»: кончилось топливо...

Балтийцы в лагере интернированных в Швеции

В списке потерь Балтийского флота в начале войны, обращает на себя внимание группа наших вспомогательных тральщиков, бывших буксиров типа "Ижорец", с одинаковой, но необычной судьбой:
ТЩ № 82 (б. буксир № 23) в сент. 1941 интернирован в Швеции, в 1945 возвращен СССР
ТЩ № 85 (б. буксир № 29) в сент. 1941 интернирован в Швеции, в 1945 возвращен СССР
ТЩ № 87 (б. буксир № 34) в сент. 1941 интернирован в Швеции, в 1945 возвращен СССР
ТЩ № 89 (б. буксир № 83) в сент. 1941 интернирован в Швеции, в 1945 возвращен СССР

Случай, вообще, уникальный для советского флота. Следы вели на легендарный, еще с Первой мировой войны, Моонзунд. Интересовали обстоятельства интернирования: был ли исход в Швецию единственно возможным шагом в той ситуации или имел место несанкционированный факт сдачи воинского подразделения с оружием. Вот что удалось найти:

МООНЗУНД-41

Карта, которая дает представление, где находились ближайшие к Моонзунду советские части. Ханко ближе всех. И держался он до зимы 1941 г.

В сентябре 1941 г. разворачивалась Моонзундская оборонительная операция, в ходе которой наши удерживали острова одноименного архипелага на западном побережье Эстонии: Сааремаа (Эзель), Хийумаа (Даго), Муху (Моон) и Вормси. У немцев, кроме стратегического интереса к данному участку Балтийского моря, существовала задача прекратить налеты советских бомбардировщиков на Берлин, которые наносили ощутимый пропагандистский урон Германии. Наши самолеты взлетали тогда с острова Эзель.
Оперативная обстановка на Северо-Западе к сентябрю 1941 года сложилась критическая. Немцы захватили Таллин, вынудив Балтийский флот совершить тяжелейший переход в Кронштадт, и уже подошли к Ленинграду. Весь южный берег Финского залива был оккупирован. На северном берегу залива отстреливался от финнов п-ов Ханко. Туда, в конечном итоге, и были частично эвакуированы защитники Моонзунда.
13 октября было получено приказание командования эвакуировать личный состав гарнизона Хиумы на Ханко и остров Осмуссар. На другой день вечером началась эвакуация. До 22 октября успели вывезти 570 человек. Остальных по ряду причин эвакуировать не удалось.

Тральщик (бывший буксир) "Ижорец"

ЧАСТЬ 1. БЕГСТВО

Информации о бегстве защитников Моонзунда с островов не очень много. Есть статья в "Совершенно секретно", но полностью воспринимать ее серьезно не получается, так как написана она в воющем перестроечном стиле. Там упоминаются два бывших буксира-тральщика №82 и №89 (изначально в МИД-овских документах фигурировали тральщики № 62 и № 69), которые, вечером 21 сентября 1941 года (это раньше, чем пришел приказ об общей эвакуации) выйдя с Эзеля (немцы установили контроль на островом в начале октября), после недолгого перехода очутились в Швеции с намерением интернироваться, т.е. сдаться властям невоюющей страны. Знали ли все находившиеся на палубе офицеры, гражданские и рядовой состав о пункте назначения? Вряд ли.
Швеция на тот момент, хотя и была нейтральной, но совершенно точно после Зимней войны дружественной к СССР страной не являлась и ее, как и остальных европейских "нейтралов", типа Португалии, можно назвать "невоюющим симпатизантом" Рейха.

На карте видно, что бои на Эзеле и Даго продолжались до октября, в то время как корабли, попавшие в Швецию, ушли 21 сентября. Почему именно в этот день? 20 сентября стало датой, когда немцы более всего продвинулись в своем наступлении на острове. Советское командование частично потеряло контроль над ситуацией. Немцы, имея полное господство в воздухе, прижали защитников Эзеля к земле и не давали возможности получить помощь извне. Ситуация становилась критической.
К этому моменту на острове, кроме его защитников, скопилось большое количество пришедших с материка военнослужащих, членов их семей, административных работников, строителей оборонных сооружений, саперов, моряков с неисправных кораблей и судов. Был даже ансамбль округа, артистку из которого потом подобрали из воды немцы, сбив гидросамолет, вылетевший с Эзеля.
Отмечались случаи паники. Немцы брали много пленных.

И вот в этот момент, тральщики, отправленные на соседний остров архипелага, для эвакуации личного состава авиационного соединения, вдруг неожиданно оказываются в Швеции. СтОит, наверное, обратить внимание на то, что среди пассажиров было приличное количество офицеров и младших командиров.
Еще одна деталь: с п-ова Ханко, расстояние от которого до Швеции значительно меньше, не было массовых случаев интернирования. Правда тогда в конце 1941 г. ситуация на фронтах уже изменилась: триумфальное шествие Вермахта медленно сходило на нет и эвакуация с Ханко была организованной.

Почему же было решено идти в Швецию? Вариантов было у защитников островов было немного: попытаться достичь Ханко на оставшихся вспомогательных судах, переправиться партизанить в Эстонию и Латвию или идти пешком к своим, сдача в плен.
Из всего списка моонзундских вспомогательных тральщиков один (№88) в последствии оказался в Ленинграде. То есть морской переход для этого типа судов, в принципе, был возможен. Командующий обороной Ханко Кабанов вспоминает, что 21 октября к ним с Хиумы приходили мелкие катера и лодки. Кто хотел и мог, тот дошел, несмотря на противодействие немцев и финнов.

Добраться с архипелага до территорий, не занятых врагом, было сложно. Варианты, которые были выбраны: О. Готланд (Швеция) и само шведское побережье. Хотя они были физически дальше советской базы на Ханко. Без учета ветра, течений и активности ВВС и ВМФ врага.

ДВА ЛАГЕРЯ

Видимо, после высадки на шведский берег

Интернированные следуют под вооруженным конвоем в лагерь

С момента высадки наших моряков на шведское побережье начинается история лагеря для интернированных лиц № III (швед. III Interneringslägret) около Бюринге (Сёдерманланд, Швеция). В нём содержались 164 советских гражданина. Кроме пришедших на тральщиках, здесь содержались наши военнослужащие, которые позже выбрались на лодках с островов Моонзунда на шведский о. Готланд.
Было еще несколько лагерей в Швеции, где находились русские, сбежавшие из немецкого плена с территории Норвегии.

Истории обороны Моонзундского архипелага повезло несравнимо меньше, чем, например, истории обороны полуострова Ханко. Причин здесь несколько. Документы обороны погибли, поэтому до сего дня даже временные рамки отдельных событий требуют уточнения. Руководитель обороны Ханко, генерал-лейтенант С. И. Кабанов, пережил войну и оставил довольно подробные мемуары. А командующий войсками на Моонзундских островах А. Б. Елисеев покончил жизнь самоубийством в конце 1942 года, что само по себе накладывает мрачный оттенок на и так трагические события. Ханковский гарнизон был, хотя и с потерями, эвакуирован. Защитники Моонзунда большей частью погибли или попали в плен. Наверное, когда-нибудь должна выйти книга, которая без гнева и пристрастия расскажет о тех нелегких временах. Мы же в данной работе попробуем в меру своих сил и возможностей осветить ряд моментов, по которым, мы надеемся, сможем сказать что-то новое.

Моонзундский архипелаг, состоящий из двух крупных островов Эзель (Саарема) и Даго (Хийума) и ряда мелких, играл важную роль в системе обороны Российского и Советского Военно-морского флота. Северный остров, Даго, являлся левым флангом минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива. Южный, Эзель, прикрывал вход в Рижский залив.

С присоединением в 1940 году Эстонии к Советскому Союзу на островах развернулись обширные инженерные работы по сооружению береговых батарей, аэродромов и пунктов базирования кораблей. К началу войны на Эзеле имелись две 180-мм, три 130-мм и одна 100-мм батареи, а к 10 сентября 1941 года было закончено сооружение еще одной 130-мм батареи. На Даго были установлены одна 180-мм, одна 152-мм, три 130-мм и одна 100-мм береговые батареи. Еще одна 130-мм батарея была смонтирована на острове Абрука у южного побережья Эзеля, а две (180-мм и 130-мм) - на острове Осмуссаар в устье Финского залива. В связи с угрозой выхода противника с восточного направления на острове Муху (Моон) на временных основаниях была смонтирована 100-мм батарея.

Следует отметить, что только 180-мм батареи (кроме осмусаарской) строились в башенном исполнении. Остальные были открытыми, т. е. личный состав и материальная часть защищались лишь кольцевыми орудийными двориками.

Если строительство береговых батарей, шедшее по линии Наркомата Военно-морского флота, шло более или менее интенсивно, то противодесантная оборона начала создаваться с весны 1941 года, когда на острова прибыли 3-я стрелковая бригада и два батальона 16-й стрелковой дивизии Прибалтийского военного округа. Мы не скажем ничего особо нового, если подчеркнем, что для строительства обороны на столь протяженной береговой линии очень важно правильно определить места предполагаемой высадки противника. Весной 1941 года никто не предполагал быстрого и столь трагического для нас развития событий в Прибалтике. Естественно, противодесантная оборона создавалась для отражения высадки с западного направления, как это и было в Первую мировую войну. К сожалению, отражать нападение пришлось не с той стороны, откуда ждали.

Кроме того, на состояние противодесантной обороны не могла не повлиять двойственность подчинения: Эзель находился в зоне ответственности Прибалтийского, а Даго - Ленинградского военного округа. Да и сама береговая оборона до 29 июня 1941 года относилась к двум разным инстанциям: к Береговой обороне Рижского залива, которой командовал генерал А. Б. Елисеев и к береговой обороне Главной базы КБФ - Таллина. Только после падения Риги их объединили в Береговую оборону Балтийского района (БОБР).

Достойное внимание уделялось островам и в планах вермахта. Захват Моонзундского архипелага намечался уже в рамках проведения операции «Барбаросса». Группе армий «Север» давались следующие указания относительно островов Эзель, Даго и Моон: «…должны быть приняты такие подготовительные меры, которые обеспечат их скорейшее занятие, как только позволит обстановка».

Быстрое продвижение вермахта в Прибалтике потребовало ускорить разработку более конкретных планов, получивших название «Беовульф-1» и «Беовульф-2». Согласно первому, высадка должна была производиться с северного побережья Курляндии в районе города Аренсбург силами одного пехотного полка. Данный вариант предполагалось осуществить только в случае полной деморализации войск, оборонявших острова. План «Беовульф-2» более полно учитывал реалии быстроменяющихся событий. Согласно ему, операцию предполагалось проводить из материковой Эстонии, используя в качестве промежуточного плацдарма остров Моон.

Дополнительным стимулом к овладению архипелагом стали налеты на Берлин, совершавшиеся с начала августа самолетами морской и дальней авиации, базировавшимися на аэродром Кагул на Эзеле.

Выход 7 августа частей 18-й армии противника к побережью Финского залива, а также общее неблагоприятное развитие обстановки на ленинградском направлении потребовали от Военного Совета КБФ принятия решения о судьбе оставшихся на западе соединений армии и флота. Одним из вариантов, предлагавшихся на рассмотрение вышестоящему руководству, был план совместного наступления на приморском участке объединенных сил таллиннской, моонзундской и ханковской группировок. Другой, менее оптимистичный, предполагал усиление войск 10-го стрелкового корпуса в районе Таллина гарнизонами Ханко и Моонзунда.

Сегодня трудно сказать, насколько выигрышными могли стать эти решения. Но был выбран вариант жесткой обороны занимаемых плацдармов. И если из Таллина и с Ханко значительную часть войск удалось эвакуировать, то бойцам БОБР досталась худшая доля. Вопрос о планах на эвакуацию Моонзунда интересен и сам по себе, поэтому ниже мы еще к нему вернемся.

После непродолжительной паузы части немецкого 42-го армейского корпуса (61-я, 217-я и 254-я пехотные дивизии) 20 августа перешли в наступление на оборонявшие Таллин части 10-го стрелкового корпуса 8-й армии. Левый фланг наступающего корпуса обеспечивала группа «Фридрих» в составе усиленного полка 291-й пехотной дивизии. Немцам постепенно удалось продвинуться к окраинам города. 26 августа было принято решение об эвакуации, которая и была относительно успешно проведена в ночь на 28 августа. В течение нескольких дней еще продолжались бои с остатками советских частей, не успевших эвакуироваться с материка. Группа «Фридрих», в частности, была сменена частями 61-й дивизии.

Надо отметить, что минимальная попытка использовать войска с Даго и Эзеля в боях за Главную базу КБФ все-таки была предпринята. 27 августа по приказу главкома Северо-Западного направления была организована высадка одного батальона 156-го стрелкового полка в Рохукюля и двух батальонов 3-й стрелковой бригады в Виртсу. Высадка и некоторое продвижение в глубь материка были произведены без особого сопротивления противника. Это объясняется в первую очередь тем, что немцы сосредоточили основные силы для наступления на Таллин с юго-восточного направления. Части, действовавшие на левом фланге 42-го армейского корпуса, решали вспомогательные задачи, ограничившись прикрытием побережья. После взятия Таллина противник вынудил десант отойти обратно на острова.

Надо признать, что высадка тактических десантов во фланг наступающего противника была «модной» в 1941 году. Но, к сожалению, в большинстве случаев, кроме потерь, эти мероприятия ничего не приносили. Впрочем, немецкие историки отмечают, что при «зачистке» побережья части группы «Фридрих» и сменивший ее 162-й полк 61-й пехотной дивизии встретили серьезное сопротивление.

Какими же силами в середине сентября располагали для отражения десанта защитники Моонзунда? В современной литературе приводятся цифры численности войск с точностью до человека: 18 615 на Эзеле и Вормсе и 5048 на Даго и Мооне. Правда, не указывается дата подсчетов. Мы думаем, что реальной численности защитников на начало вторжения не существует в природе. Во-первых, документы обороны Моонзунда с советской стороны, как мы уже отмечали, были утрачены. Во-вторых, в начале сентября часть моонзундского гарнизона вела бои на материке и понесла потери, а часть войск, формально к нему не принадлежавшая, могла тогда же на острова и отойти. То есть правильнее будет оперировать круглыми цифрами: около 23 тысяч человек. 3-я стрелковая бригада была полнокровным соединением, имевшим два стрелковых и артиллерийский полки. Кроме того, на островах находилось несколько специальных подразделений и нештатных формирований.

Довольно трудно определиться с составом авиационной группы на архипелаге. В последней по времени публикации говорится о 12 самолетах-истребителях, базировавшихся на Эзель. В то же время существуют и иные данные, хотя опять без точной привязки ко времени. Согласно им, авиагруппа насчитывала 86 машин, в том числе 24 И-153, 28 И-15, 17 МБР-2, три СБ, 6 МиГ-3, три Як-1 и пять Ил-2. Насколько изменилась численность островной авиации к моменту высадки, не известно, но можно предположить, что речь идет о цифре большей, чем 12 истребителей. Не следует забывать, что существовала (и реально была использована в ходе боев) возможность усиления моонзундской группы силами частей ВВС КБФ, базировавшихся на Ханко.

Взятие Таллина позволило немцам непосредственно начать подготовку к высадке на Моонзундские острова. Для операции привлекался тот же 42-й армейский корпус - правда, без 254-й пехотной дивизии. В качестве ударной силы предполагалось использовать 61-ю пехотную дивизию. На 217-ю пехотную дивизию возлагалась задача охраны побережья и содействия десанту, в частности, 389-й пехотный полк и дивизион 150-мм гаубиц были подчинены 61-й пехотной дивизии.

Силы десанта получили весьма солидное усиление: около четырех саперных батальонов, четыре тяжелых артиллерийских дивизиона, дивизион АИР . Артиллерийская группировка получила в качестве органов управления 114-е артиллерийское командование (Arko 114) и штаб 609-го артполка . Надо признать, что эта группа, имевшая в составе орудия калибром от 100 до 210 мм, могла эффективно воздействовать как на полевую артиллерию оборонявшихся, так и на стационарные батареи открытого типа. С силами десанта взаимодействовали три береговые батареи (две вермахта и одна ВМС). Специально для проведения операции III дивизион 161-го артполка 61-й пехотной дивизии был оснащен горными орудиями.

Группировка Люфтваффе тоже была достаточно солидной для столь ограниченной задачи. В первом ударе приняли участие самолеты бомбардировочной авиации из авиагрупп KGr806, I./KG77, истребители Me-109 отряда из состава запасной группы JG54 и тяжелые истребители Me-110 из II./ZG26. Разведывательные и специальные задачи над морем решали гидросамолеты 125-й морской разведывательной авиагруппы. Разминирование проливов от собственных магнитных мин вели самолеты-тралыцики «Мауси». С 21 сентября в Риге базировалась также 506-я бомбардировочная авиагруппа, оснащенная самолетами «Юнкерс-88». Но к этому времени часть первоначальной группировки Люфтваффе была уже переброшена под Ленинград. Точный график передислокации нам, к сожалению, выяснить не удалось. Впрочем, судя по имеющимся данным, осуществлялась и обратная переброска для обеспечения десанта на Даго.

Высадка основных сил десанта должна была производиться на штурмботах 904-й, 905-й и 906-й команд. Емкость высадочных средств позволяла одновременно поднять не более пехотного батальона. В первый эшелон высадки назначался 1-й батальон 151-го пехотного полка, затем с интервалом в 100 минут - остальные подразделения полка. Погрузка второго эшелона, 162-го полка, должна была начаться через 4,5 часа после отхода первых штурмботов. Вспомогательный десант в составе 161-го разведбатальона (район высадки - северная оконечность Моона) высаживался на более мореходных плавсредствах: четырех быстроходных десантных баржах, таком же количестве буксиров и нескольких катерах.

Первоначально высадка планировалась на 11 сентября, но вследствие задержки с сосредоточением 61-й дивизии была перенесена на 14 число.

Почему мы считаем началом моонзундской операции 14 сентября, хотя еще девятого части 217-й дивизии высадились на Вормс и через три дня овладели островом? Этот десант имел вспомогательный характер и не получил дальнейшего развития. Основной удар был нанесен в другом месте.

К ночи 13 сентября войска 61-й пехотной дивизии были сосредоточены в выжидательных районах. Ночью началась погрузка подразделений первой волны. Переправа через пролив производилась еще в темноте. Первые катера с десантниками 151-го полка причалили к берегам Моона в утренних сумерках 14 сентября. Плохая видимость привела к тому, что немцы высадились южнее, чем планировалось, непосредственно перед нашим опорным пунктом Куйвасту. Одна рота вообще потеряла ориентировку в темноте, сделала круг и в результате оказалась на материковом берегу.

Все же немцы смогли под огнем закрепиться на узком плацдарме глубиной не более 50 метров. К сожалению, командование БОБР не успело организовать контрудар еще в темноте. А с рассветом, помимо улучшившихся условий ведения артиллерийского огня в дело вступили Люфтваффе. Немецкие авторы подчеркивают тот факт, что в удержании плацдарма основную роль сыграла авиация. Противнику удалось постепенно накопить силы, достаточные для развития наступления, в том числе перебросить около полудня артиллерию для непосредственной поддержки пехоты.

Надо сказать, что в первый день высадки советские войска оказали десанту довольно серьезное сопротивление. К полудню из строя вышла почти половина штурмботов. Потери их экипажей 14 сентября составили 74 человека (из 295 общих потерь в этот день). Высадка пошла с отставанием от графика. Машина вермахта дала сбой, но все-же сумела справиться с кризисом. К вечеру плацдарм был расширен до шести километров по фронту. К этому же времени произошло соединение основных сил десанта с высаженным на северной оконечности острова 161-м разведывательным батальоном.

15 сентября немцы стали использовать для переброски третьего, 176-го, полка паромы Зибеля и БДБ. Командование противника, учитывая сильное сопротивление советских частей на подступах к Орисарской дамбе, запланировало атаку на дамбу с утра 16-го. Благодаря опять же поддержке Люфтваффе задача была решена и путь на Эзель открыт. Уже к вечеру там был создан плацдарм, с которого началось наступление вглубь острова по трем направлениям. По северному побережью наступал 176-й пехотный полк, по южному, на Аренсбург, - 162-й, а на центральном направлении действовал 151-й полк. Со взятием 18 сентября 43-й батареи на полуострове Кюбассаар немцы организовали прямую перевозку артиллерии и тылов на двадцати паромах Зибеля и девяти БДБ. 21 сентября пал Аренсбург. С 24 сентября начались ожесточенные бои на полуострове Сворбе.

Интересно отметить, что единственный воздушный, точнее, планерный десант, осуществленный на Восточном фронте немецкими ВВС, имел место именно в Монзундской операции.

Для успеха высадки на Моон необходимо было нейтрализовать береговую батарею № 43 (три 130-мм пушки, командир батареи старший лейтенант В. Г. Букоткин) на полуострове Кюбассаар (остров Эзель). Батарея сильно мешала сосредоточению сил и средств для предстоящей высадки и могла затруднить само проведение переправы через пролив.

По неизвестной нам причине выполнение этой задачи было поручено Люфтваффе. Правда, личный состав десанта, названного «группой Бенеша» (по имени командира капитана Бенеша), состоял из роты элитного полка специального назначения «Бранденбург». Треть роты высаживалась на планерах, две трети - на разнотипных судах, собранных в портах эстонского побережья. Высадка первого планерного десанта (пять планеров), вероятно, производилась силами отряда 6./LLG1, вооруженного планерами DFS-230.

13 сентября 1941 года отряд, имевший десять планеров, прибыл в Пярну, откуда и совершал вылеты на десантирование. Посадочный десант планировалось провести в стиле захвата бельгийского форта Эбен-Эмаэль. «Бранденбуржцы» должны были ошеломить советских артиллеристов, в буквальном смысле свалившись им на голову. Успех должны были закрепить основные силы десанта, высаживающиеся с судов на побережье. Однако в реальности все пошло совсем не по утвержденным планам.

Операция началась ночью 14 сентября. Видимо, опытных судоводителей у немцев не нашлось, поэтому группы десантных судов сбились с курса и в заданном районе не высадились. Не лучше обстояли дела и у планеристов. Планерный десант вместо огневых позиций батареи высадился в километре севернее. Это дало возможность бойцам Букоткина не только организовать оборону, но и контратаковать противника. Для ликвидации десанта была выделена часть артиллеристов под руководством старшего политрука Г. А. Карпенко. «Брандербуржцев» оттеснили к побережью, атака со стороны моря была отбита беглым огнем прямой наводкой, и положение спасло лишь вмешательство Люфтваффе. Самолеты не только помешали нашим бойцам добить незадачливых планеристов, но и сбросили последним надувные лодки. На них немцы смогли на следующие сутки добраться до пришедших на помощь кораблей. Батарейцам достались в качестве трофеев пистолеты-пулеметы, боеприпасы и даже несколько фляг с ромом. По отечественным источникам, численность планерного десанта составила 125 человек , но, учитывая, что планер DFS-230 принимал на борт только 8–10 бойцов, это число явно сильно завышено. По немецким данным, потери «группы Бенеша» составили 12 человек убитыми, шесть ранеными и четыре пропавшими без вести.

К сожалению, нам не известны подробности операции с немецкой стороны. То, что она была неудачной, в общем-то подтверждается лаконичностью доступных зарубежных источников. Еще меньше информации по второму планерному десанту на Эзеле, который, по советским источникам, был высажен 20 сентября в районе Мустьяла. Десант численностью до 150 человек был уничтожен бойцами 2-го батальона 46-го стрелкового полка совместно с артиллеристами 39-го артполка. В документах Кригсмарине этот эпизод упомянут несколько позднее как «первое применения четырех 16-тонных планеров». Скорее всего, в этом случае речь идет о первом боевом применении тяжелых десантных планеров Ме-321 «Гигант», принадлежавших 1-му особому отряду большегрузных планеров «Sonderstaffel (GS)1». Отряд, насчитывавший по штату 5 планеров и 15 буксировщиков Me-110, базировался на Ригу. По данным В. Хубача, «Гиганты» использовались и для снабжения передовых частей дивизии.

Оба планерных десанта не оказали особого влияния на ход боев на островах. Вот какую оценку дал (правда, мимоходом) этим специальным операциям Люфтваффе швейцарский историк Юрг Майстер: «Взаимодействие между различными видами вооруженных сил может быть оценено как хорошее. Отклонением от „генеральной линии“ стали Люфтваффе с их неудачной высадкой „группы Бенеша“ и не вызванным необходимостью использованием на Эзеле планеров „Гигант“». В дальнейшем транспортные части, оснащенные планерами, активно использовались командованием Люфтваффе для снабжения все чаще возникавших на Восточном фронте больших и малых «котлов». Но ни разу - для высадки посадочных десантов.

Несколько слов об участии в боях частей, сформированных из местных жителей - эстонцев. В отечественных публикациях упоминаются эстонский оперативный батальон и две саперные роты. Шла ли речь о 12-м истребительном батальоне, сформированном в первые дни войны, или это какая-то иная часть, сказать трудно. Одна эстонская рота была введена в бой на острове Вормс, «оперативный» батальон - на завершающей стадии боев за орисаарскую дамбу. В обоих случаях эстонцы в подавляющем большинстве, не принимая боя, перешли на сторону противника. Первый сводный труд по истории войны на Балтике, изданный в 1945 году, прямо связывает проигрыш боев на орисаарской позиции с изменой эстонского батальона. Не отрицая самого факта, осмелимся утверждать, что в данном случае виновато наше же командование, бросившее в ответственную контратаку неустойчивое подразделение. Тем более, что на Вормсе аналогичный случай произошел почти на неделю раньше.

В боях за полуостров Сворбе приняли участие и относительно крупные корабли «Кригсмарине» - крейсера «Эмден» и «Лейпциг». Их участие было в известной мере делом случайным. Когда командованию ВМС Германии стало ясно, что советский флот не намерен прорываться из Ленинграда в Швецию, специально сформированное для его перехвата соединение стало возвращаться к местам базирования. «По пути» два не очень новых и не очень ценных крейсера были привлечены для обстрела стойко сражавшихся последних защитников Эзеля.

26 сентября оба крейсера выпустили по 360 шестидюймовых снарядов. Результат обстрела не наблюдался вследствие плохой видимости. На следующий день крейсера совершили два выхода к побережью полуострова. На этот раз им энергично отвечала 315-я батарея - правда, всего двумя орудиями. Советские торпедные катера провели смелую, хотя и безуспешную атаку. И, наконец, на кораблях заметили следы двух торпед, выпущенных с подводной лодки. Эта атака стала причиной того, что действия крейсеров у Сворбе были запрещены. Лодкой, сорвавшей планы гитлеровцев, была скорее всего Щ-319, не вернувшаяся из боевого похода. В дальнейшем против Сворбе действовали корабли не крупнее тральщика типа «М».

Третий крейсер, на этот раз «Кельн», был привлечен к обстрелу береговых целей уже при продолжении операции против Даго. Учтя предыдущий опыт, кораблю придавалось весьма солидное охранение.

Вообще Кригсмарине задействовало в Моонзундской операции довольно крупные для 1941 года силы. С помощью флота немцам удалось провести в первый день высадки ряд убедительных отвлекающих маневров. В районе Аренсбурга планировалась операция «Зюдвинд». Для демонстрации высадки на западном побережья Эзеля предназначалась операция «Вествинд», а против Даго действовал отряд под кодовым названием «Нордвинд». В свою очередь, операция «Зюдвинд» подразделялась на три подоперации: «Нау» (задействованы четыре тральщика типа «М» и 16 каботажных судов), «Штиммунг» (семь тральщиков, две самоходных плавучих батареи и четыре буксира) и «Лель» (четыре тральщика типа «М» и столько же типа R, две плавбатареи 7 буксиров) . В операции против западного побережья Эзеля были использованы корабли 2-й флотилии миноносцев, 2-й и 3-й флотилии торпедных катеров, транспорты, противолодочные корабли и малые тральщики.

Наибольшую известность получила операция «Нордвинд», участие в которой приняли оба финских броненосца, ряд других корабли ВМС Финляндии и немецкие легкие силы, базировавшиеся в финских шхерах.

При выходе на операцию подорвался на советской мине и с большими жертвами (271 человек) погиб броненосец «Ильмаринен». К сожалению, судя по настойчивым описаниям в послевоенной (и достаточно поздней) литературе успехов советских береговых батарей в отражении несуществующих десантов, ложные высадки сыграли свою роль.

Кроме участия в демонстративных операциях и обстрелах берега, корабли Кригсмарине прикрывали переправу сухопутных войск от возможных действий советского флота. Впрочем, Вальтер Мельцер упоминает о срыве «советским сторожевым кораблем» переправы немецкого пехотного батальона в ночь на 15 сентября. Подразделение должно было высадиться вслед за 161-м разведывательным батальоном на северную оконечность Моона.

Бои на последнем рубеже обороны Эзеля продолжались почти десять дней и отличались большой ожесточенностью. В ночь с 3 на 4 октября на Даго ушли катера, на которых эвакуировалось около 170 человек, в том числе комендант БОБР генерал А. Б. Елисеев. Согласно официальной версии, попытка привлечь для эвакуации оставшихся бойцов суда, имевшиеся на Даго, не удалась из-за противодействия противника.

6 октября в Москве была принята последняя радиограмма с Эзеля: «Радиовахту закрываю, идем в последний и решительный бой». О том, что бои на острове продолжались минимум до 5 октября, свидетельствуют и сводки потерь противника, приведенные в приложении, а также история 61-й пехотной дивизии. Теперь настал черед северного острова архипелага.

Перед высадкой немцев на Даго в их группировке произошли серьезные изменения. В двадцатых числах сентября 217-я дивизия постепенно начала перебрасываться под Ленинград. С 23 сентября дивизия уже полностью вошла в состав 26-го армейского корпуса. Впрочем, до конца операции 61-ю дивизию поддерживал дивизион тяжелых гаубиц из состава артиллерийского полка 217-й пехотной дивизии. В начале октября в Крым убыло и управление 42-го армейского корпуса. Войска, задействованные в высадке на Даго, теперь подчинялись только командованию 61-й дивизии (с 9 октября).

Следует отметить, что германское морское командование предлагало до высадки на Даго захватить Осмуссаар, что, по его мнению, улучшило бы условия плавания по трассе Таллин - Хельсинки. Однако выбор, как мы знаем, был сделан в пользу Даго.

Высадка частей 61-й пд началась утром 12 октября. Через пролив Соэлозунд на южный берег острова войска переправлялись на БДБ, а непосредственно средствами высадки служили штурмботы. Как по немецким документам, так и по воспоминаниям участников высадки с немецкой стороны, первой волне десанта удалось достичь берега без помех со стороны противника. Огонь был открыт внезапно, корабли, обеспечивавшие высадку на Кассарском плесе, были накрыты первыми же залпами. Прежде чем они успели дать ход, тральщик М-251 получил прямое попадание в носовую часть - к сожалению, выше ватерлинии. Было ли это сознательным тактическим приемом или просто наши артиллеристы поздно заметили приближение десанта, сказать трудно.

Оборона северного острова была и менее продолжительной, и, судя по потерям противника, менее упорной. Уже 17 октября советские части отошли на полуостров Такхуна, где продержались до 22 числа.

Если эвакуация последних защитников Эзеля проходила спонтанно, то гарнизон Даго, теперь подчиненный генералу С. И. Кабанову, пытались спасти. Генерал Кабанов в своих мемуарах пишет, что якобы уже в начале октября было получено разрешение на эвакуацию Даго. Но скорее всего Сергей Иванович несколько опередил события, и приказ об оставлении Даго пришел уже в разгар боев, 18 октября.

Здесь мы несколько подробнее остановимся на дате принятия решения об эвакуации. Вообще-то Ставка Верховного главнокомандования разрешила эвакуацию островов еще 28 августа - правда, после завершения прорыва флота из Таллина. Как мы знаем, никаких действий в развитие этого решения не последовало. Учитывая, как проходила эвакуация Таллина и те события, что разыгрались непосредственно после прихода флота в Кронштадт, можно предположить, что про западные «анклавы» элементарно забыли. Скорее всего, позже, когда высадка немецкого десанта стала фактом, сочли за лучшее дать возможность «увязнуть» в боях на второстепенном направлении относительно крупной группировке противника. Об этом, кстати, свидетельствуют попытки снабжения гарнизона горючим и боеприпасами на транспортных самолетах из Ленинграда и малых судах с Ханко. И только в октябре, когда наступающий ледостав сделал оборону как Даго, так и Ханко бесперспективной, было принято окончательное решение об эвакуации.

Мы знаем, что из всего гарнизона архипелага было эвакуировано на Ханко 570 человек. Наверное, кто-то эвакуировался на транспортных самолетах. Некоторые из защитников острова попали в Швецию. Так, 19 октября в стокгольмских шхерах был задержан катер с десятью советскими военнослужащими. Всего берега нейтрального государства достигли около 150 солдат и офицеров Красной Армии.

Могла ли данная цифра быть выше? По нашему мнению, могла. Во-первых, отход наших войск на полуостров Сворбе уводил их от спасительного северного берега Эзеля, где вероятность переправы на Даго была выше. Причиной тому называлась нехватка переправочных средств. В то же время известно, что только 16 сентября немецкая авиация потопила пять катерных тральщиков, малый охотник, тральщик, буксир и транспорт «Волхов». Из воспоминаний защитников известно, что на островах находилось какое-то число гражданских судов, зачастую бесхозных. Одно из таких судов, шхуна «Мария», было использовано для эвакуации в 20-х числах октября. Да и по официальным данным БОБРу подчинялись 17 тральщиков. При некоторой настойчивости можно было привлечь этот «флот» к переправе через Кассарский плес. При этом эвакуация была бы значительно надежнее прикрыта имеющимися силами от воздействия кораблей противника, чем путь вдоль западного берега Эзеля.

Во-вторых, когда судьба Эзеля была решена, можно было попытаться спасти хотя бы гарнизон Даго. Для этого, кроме базировавшихся на Ханко судов, можно было рискнуть и частью сил флота из Кронштадта и Ленинграда. Как показал опыт начавшихся через несколько дней походов на Ханко, риск не превышал разумных пределов. К тому же войска, поддержанные флотом и, чувствующие, что их не забыли, продержались бы еще дольше. Впрочем, история сослагательного наклонения не имеет.

Думаем, читателю интересно будет узнать, что немцы не собирались ограничиваться десантной операцией против Моонзунда. Среди запланированных, но неосуществленных мероприятий была высадка двух батальонов 61-й дивизии на Осмуссаар. Между финским и немецким командованием шли переговоры о передаче района Ханко немецким войскам, однако затем решили ограничиться посылкой после взятия Даго нескольких дивизионов тяжелой артиллерии (всего 54 орудия). Впрочем, дело ограничилось также только намерениями.

Отдадим должное героическим защитникам Моонзундских островов. Находясь фактически в глубоком тылу немцев, не получая действенной помощи от вышестоящего командования, они больше месяца сковывали сначала армейский корпус, а потом усиленную дивизию противника. Причем в то самое время, когда решалась судьба Ленинграда. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и те потери, которые нанесли моонзундцы противнику. Довольно наглядно это видно из сравнения результатов Моонзундской и Ханковской оборонительных операций. В первой немцы потеряли 2850 человек, 15 самолетов, несколько малых кораблей. Финны при попытках взломать оборону полуострова Ханко, а затем в «малой войне» в шхерах по его периметру потеряли, по неполным данным, 486 человек убитыми и пропавшими без вести. Санитарные потери составили 781 человек. Правда, бойцы генерала Кабанова понесли относительно небольшие собственные потери: около двух тысяч человек за весь период обороны, в том числе 797 - безвозвратными.

Таблица 1

Потери военно-воздушных сил Германии при проведении Моонзундской десантной операции

Моонзундский архипелаг представляет собой группу островов в восточной части Балтийского моря, отделяющих его от вод Рижского залива. Всего в архипелаг входит свыше 500 остров, в том числе 4 крупных: Сааремаа (Эзель), Хиума (Даго), Муху (Моон) и Вормси . Географическое положение Моонзундских островов, отделенных от материка довольно узкими проливами Соэла-Вяйн и Муху-Вяйн, делало их исключительно важными в вопросе военного контроля, как над Рижским заливом, так и в целом над восточной Балтикой.

До Первой Мировой войны Моонзундский архипелаг принадлежал Российской Империи. В сентябре-октябре 1917 года в результате Моонзундской операции Кайзеровская Германия смогла захватить архипелаг. Но контроль Германии над архипелагом был недолгим. По результатам Версальского договора 1920 года острова перешли под юрисдикцию получившей независимость Эстонии.

В 1940 году, после вхождения прибалтийских республик в состав СССР, Моонзундский архипелаг вновь вернулся под контроль российского государства в лице Советского Союза.

Начавшаяся к тому моменту Вторая Мировая война вновь обострила значимость архипелага в военно-географическом смысле . В том же 1940 году началось формирование подразделений берегового оборонительного Балтийского района (БОБР). На островах началось строительство береговых укреплений, оборудование позиций для береговых батарей, а также оборудование баз для Балтийского флота. К сожалению, полностью осуществить все задуманные работы к началу Великой Отечественной войны наша страна не успела. Значительную по силе систему обороны удалось оборудовать только на западном и северо-западном направлениях. Со стороны материка острова были фактически не защищены. Но даже в своем незавершенном состоянии оборонительный район на Моонзундском архипелаге оказал значительное влияние на ход событий первых месяцев Войны.

Исключительную военную значимость архипелага прекрасно осознавало и немецкое командование. Попытки разрушить инфраструктуру на островах начались с первых же дней Войны. Немецкая авиация неоднократно пыталась сокрушить оборону архипелага, но на масштабные десантные операции командование Рейха не решалось .

Начиная с июля 1941 года все военные подразделения, включая флот и авиацию, были переподчинены коменданту архипелага генералу Елисееву.

Также на войска БОБРа было возложено решение следующих задач:

1. Оборонять Моонзундские острова.
2. Периодическими действиями нарушать морские сообщения противника в Рижском заливе и Ирбенском проливе.
3. Обеспечивать траление, противолодочную оборону и другие виды обороны в своем районе.
4. Обеспечивать выход в Балтийское море и возвращение подводных лодок, которые могли выходить в Балтийское море и возвращаться в свои базы только через Моонзунд и Соэла-Вяйн.

Первые месяцы Войны были чрезвычайно тяжелыми для нашей страны. Череда поражений и отступление по всем фронтам сказывалось на морально-боевом духе армии. Германия уже ликовала в ожидании скорой победы. 22 июля 1941 года был совершен первый массированный налет на Москву. Ведомство Геббельса трубило о скорой победе Рейха и о полном разгроме советской авиации .

Ошибочность таких заявлений была вскоре опровергнута советскими летчиками. К концу июля 1941 года единственной территорией, не захваченной немцами, с которой наша авиация могла бы атаковать Берлин, оставался Моонзундский архипелаг . Тогда Ставкой было принято решение о нанесении такого удара. На острова были скрытно переброшены необходимые материально технические средства, а аэродромы архипелага были расширены для работы авиации дальнего действия. 7 августа 1941 года 1-й минно-торпедный авиационный полк Балтийского флота, базировавшийся на острове Эзель, нанес первый бомбовый удар по Берлину. Всего за август летчики-балтийцы совершили около 10 массированных налетов. Действия нашей авиации нанесли серьезный удар по репутации ведомства Геббельса и привели в бешенство Гитлера, одновременно развеяв миф о непобедимости и неуязвимости Рейха.

Несмотря на то, что Рига была оставлена советскими войсками еще 1 июля 1941 года, операцию по захвату Моонзундских островов немецкое командование смогло начать только в сентябре 1941 года. Все это время авиация БОБРа и военно-морские силы в значительной степени сковывали действия немецкого флота в восточной Балтике, выигрывая тем самым бесценное время на подготовку обороны Ленинграда.

Положение защитников архипелага серьезно осложнилось, когда пал Таллинн . Советское командование под угрозой полной блокировки Балтийского флота в водах Рижского залива было вынуждено отвести корабли, базирующиеся на Моонзундских островах в Кронштадт и Ленинград. Таким образом, оборонявший Моонзунд гарнизон оказался фактически изолированным от снабжения с большой земли.

14 сентября 1941 года вражеские войска высадились на острове Муху в двух местах — Куйвастэ и Каластэ. Гарнизон острова, состоявший из двух батальонов 79-го стрелкового полка и пары неполных инженерно-строительных рот, оказал упорное сопротивление, почти полностью уничтожив десант у Каластэ. У Куйвастэ немцы закрепились и, перебросив туда за день более четырех батальонов, перешли в наступление.

Утром того же дня противник предпринял очередную попытку высадки десанта на юго-восточное побережье острова Сааремаа сболее чем 40 судов.Атаковав с двух направлений, немцы везде получили отпор. Метким огнем береговых батарей было потоплено 12 катеров и 2 траулера, до 20 других судов получили повреждения, а уцелевшие поспешили ретироваться.

Одновременно с этим гитлеровцы дважды производили выброску воздушного десанта на полуостров Кюбассаре, но все они были уничтожены личным составом береговой батареи № 43. В дальнейшем, когда враг вторгся на остров Сааремаа, воины батареи вновь проявили образцы мужества и героизма. Оказавшись в полном окружении, они сражались до последнего снаряда, а затем с боем прорвались из окружения .

Это была героическая батарея. Ее командир, старший лейтенант В.Г.Букоткин, будучи раненным (он получил одиннадцать осколочных ранений), продолжил командовать батареей, пока не потерял сознание. После того, как бойцы батареи отступили к полуострову Сырве, Букоткин, еще не оправившись от ранений, продолжил руководить действиями береговой батареи.

При отражении вражеских десантов гарнизон Муху отстаивал буквально каждую пядь земли. На помощь ему с острова Сааремаа подошел отряд добровольцев. Бои на острове продолжались трое суток, оборонявшиеся части понесли большие потери и 17 сентября по приказу командования отошли на Сааремаа по Ориссарской дамбе, после чего взорвали ее .

Даже блокировав части Красной Армии, немцам здесь не удалось добиться быстрой победы. К концу сентября в рядах защитников архипелага оставалось около 1 500 человек со слабым вооружением и незначительным запасом боеприпасов . Оборудованных рубежей обороны на полуострове больше не было, поэтому командование Балтийского оборонительного района приняло решение оставить полуостров Сырве. Его защитники отошли к мысу Церель и оттуда на торпедных катерах и мотоботах стали эвакуироваться на остров Хийумаа. Но большую часть воинов переправить не получилось. Направленные для их спасения плавсредства из-за шторма и непрекращающегося обстрела со стороны врага не смогли достигнуть полуострова Сырве. 4 октября в Москве была принята последняя телеграмма с архипелага, после чего связь с защитниками острова Сааремаа прервалась . Моонзундская оборонительная операция продлилась более полутора месяцев и была завершена 22 октября 1941 года, когда остатки оборонявших архипелаг частей были эвакуированы на полуостров Ханко и в Кронштадт.

И хотя удержать острова не удалось, их героическая оборона серьезно повлияла на ход событий на Ленинградском направлении. Защитникам Моонзунда удалось сковать значительные силы группы армий «Север», а также ограничить действия немецкого флота в Балтике. Все это, в свою очередь, дало возможность лучше подготовить Ленинград к обороне и сохранить боеспособность значительных сил Балтийского флота.

В ходе наступления 1941 года немецкие войска значительно продвинулись на восток в ленинградском направлении и практически полностью блокировали «северную столицу», но основных целей им все же добиться не удалось. Ленинград выстоял, а вместе с ним сохранился и Балтийский флот. Хотя балтийцы и понесли серьезные потери, флот оставался серьезной силой, способной радикально изменить расклад сил в Балтийском море. К середине 1942 года фронт окончательно стабилизировался. Относительное затишье продолжалось вплоть до начала 1944 года.

Хиума обороняли незначительные силы - всего около 4000 человек. Командовал гарнизоном полковник А. С. Константинов, военкомом был полковой комиссар М. С. Биленко, начальником штаба - полковник П. В. Савельев.
Когда противник начал высадку одновременно на трех направлениях, коменданту было трудно решить, куда же бросить свои незначительные силы. Высадка началась на рассвете 12 октября, спустя семь дней после окончания боев на Сарема; целая неделя понадобилась противнику, чтобы сосредоточить здесь достаточные силы. Для высадки на Хиума были подготовлены крупные части 217-й пехотной дивизии, сосредоточенные на Сарема, Вормси и на побережье материка. Десант поддерживали авиация, миноносцы и легкие крейсеры. В ходе боев за Хиума группа кораблей противника «Вестфаллен» в составе крейсера «Кельн», миноносцев «Т-2», «Т-5», «Т-7», «Т-8», семи базовых тральщиков находилась у мыса Ристна. Другая группа, «Остпрейсен», в составе 2-й флотилии тральщиков находилась у восточного побережья острова.
В ночь на 12 октября наблюдатели южного берега Хиума заметили на Сарема необычное оживление и свет многих автомобильных фар. На рассвете, почти в темноте, противник, прикрываясь ураганным огнем своей артиллерии, начал форсировать залив. Шесть десантных отрядов шли на участок, занимаемый 33-м инженерным батальоном и 44-й батареей. Батарея немедленно, на предельной скорострельности, открыла огонь. Точно посылаемые снаряды сметали с водной глади катера и шлюпки. В бой вступили и полевые орудия, пулеметы, автоматы. Четыре десантных отряда были разбиты.
Противник направил усилия на левый фланг участка Теркма, где не было наших войск и куда огонь батарей не доставал. Вскоре фашисты высадились и на правом фланге участка, у деревни Нурсте. Командир батальона А. П. Морозов бросил в бой свой резерв. С рассветом появились вражеские самолеты. Нарушилась связь с ротами; командиры рот и взводов действовали теперь самостоятельно. К деревне Валга был выдвинут отряд капитана Горюнова численностью 150 человек. Двое суток герои дрались на этом рубеже, нанося врагу значительные потери. Будучи раненым, Горюнов продолжал командовать отрядом. Смелый и мужественный человек, коммунист, он геройски погиб в бою.
Фашистам мешала развивать успех батарея капитана Ф. Н. Волкова. Крейсер и миноносцы противника открыли по ней огонь, одновременно вели стрельбу орудия с Сарема, бомбила авиация. Против батареи Катаева, непосредственно в район огневой позиции, враг бросил часть десанта. Пулеметчики и прожектористы защищали батарею ружейно-пулеметным огнем и гранатами, артиллеристы в упор расстреливали пехоту. Целый день бойцы сдерживали натиск противника. Вражеская группа захватила казарму батареи; несколько залпов - и казарма вместе с фашистами взлетела на воздух. То же самое произошло с сараем, куда ворвались фашисты. Около суток шли ожесточённые бои. До трехсот вражеских солдат было уничтожено на подходах к батарее.

«Нахожусь в окружении, - доносил Катаев, - веду бой. Противник у проволочного заграждения. Подвергаюсь обстрелу, бомбит авиация, коды сжигаю. Давайте открыто».

С наступлением темноты оставшиеся в живых артиллеристы взорвали орудия, штыками и гранатами расчистили себе путь, чтобы отойти на север к батарее Тахкуна.
В условиях почти полного окружения пробивалась на север рота капитана М. И. Голованя из 36-го инженерно-строительного батальона. Полковник Константинов доносил:

«Двое суток сдерживали натиск врага бойцы капитана Голованя. 15 октября, уничтожив свыше трехсот гитлеровцев, несколько противотанковых орудий и пять танкеток, они перешли в наступление. На следующий день, когда немцы бросили в тыл отряда батальон, Голованю было приказано отходить на Тахкуну. В ночь на 17 октября отважный командир со 120 бойцами и 76-миллиметровой пушкой с боем прорвался через вражеское кольцо. В боях за Кяйну и Нымбу противник потерял убитыми свыше семисот человек».

До 20 октября шли ожесточенные, кровопролитные бои. Генералу Кабанову было приказано начать эвакуацию с Хиума. Здесь же находился начальник штаба военно-морской базы Ханко капитан 1 ранга П. Г. Максимов, прилетевший для того, чтобы вместе с комендантом острова составить предварительный план эвакуации. В течение трех ночей, начиная с 19 октября, под обстрелом и бомбежкой к острову подходили катера и мотоботы.
Трое суток вывозили ханковцы защитников Хиума. В последние дни боев брали людей, стоявших по грудь в воде, но продолжавших драться с фашистами. Более шестисот человек было эвакуировано на Ханко и Осмуссар.
Последний бой у Тахкуны вело всего несколько моряков, успевших отойти по каменистой гряде к морю. Они дрались насмерть. Последний оставшийся в живых поднялся на сорокаметровый маяк. Он на глазах у фашистов бросился с маячной площадки вниз. Имя героя до сих пор неизвестно.

На Форуме Поисковых Движений Анна Ахмедовна Зэйль называет имя этого матроса - Николай Чиж.